Совесть

Я проклял - и бежал, постылый бросил дом,
И, прежде чем взошло вечернее светило,
Большое озеро навек нас разделило...
Когда ж луна его покрыла серебром
И ветер завывал всё злей и холоднее,
Я мчался всё быстрей, чтоб разлучиться с нею.

Я мог ее забыть, - мой конь летел вперед,
И рвали в клочья мысль звенящие копыта.
"Ах, где она? Одна? Тоской своей убита?"
Но вижу озеро, и звездный небосвод,
И горы, что меня от слез и стонов спрячут!
"Нет, это не она, нет, это волны плачут".

Я мог ее забыть... Но, тайну разгадав,
В погоню понеслась луна за мной стремглав.
Я тщетно вел коня тенистыми тропами;
Бросала сноп лучей луна к моим ногам,
И мнилось: не луна, а брошенная там,
Безмолвная, лежит с простертыми руками.

Перевод: М. С. Живова

Сонет

Язык скорбей молчать не приневолишь,
Тяжелый гнев овладевает мною:
Я опозорен горькою виною,
Я сердце растоптать готов за то лишь,

Что ты меня любила, что иное -
Высокое горенье - не сумело,
Освободив меня, достичь предела.

Нет, лучше ад, чем в трепетных порывах
Прильнуть к груди, где вместо сердца камень!
За поцелуи уст умноречивых

Я не отдам мой вдохновенный пламень,
Чтоб статуя его оледенила.
Нет, лучше смерть, отраднее могила.

Перевод: А. А. Ахматовой

В альбом Зофье Бобровой

Пусть Зося у меня стихов не просит;
Едва она на родину вернется,
Любой цветок прочтет концону Зосе,
Звезда любая песней отзовется.
Внемли цветам, согретым зноем лета,
И звездам, - это лучшие поэты.

У них давно приветствие готово;
Внемли же их напевам чудотворным;
Мне любо повторять их слово в слово,
Я был лишь их учеником покорным.
Ведь там, где волны Иквы льются звонко,
Когда-то я, как Зося, был ребенком.

Мое никак не кончится скитанье,
Все дальше гонит рок неотвратимый...
О, привези мне наших звезд сиянье,
Верни мне запахи цветов родимых.
Ожить, помолодеть душою мне бы!
Вернись ко мне из Польши, будто с неба.

Перевод: А. А. Ахматовой

Сонет

Ясные очи нашла ты в забаву
Чтоб их горючей слезой затуманить.
Выбрала сердце, чтоб мучить и ранить,
Полное грусти, влюбленное в славу.

Все же оно переносит отраву
Слез, ибо предано року и богу;
Прежде чем сердце растопчешь жестоко,
Сталь обагрю я струею кровавой.

Будет ли слову девичьему вера,
Будто на сердце ее монограмма?
Сердце поэта в плаще тамплиера;

Крест на плече у защитников храма;
Тело покрыто кольчугой железной;
Сердце в могиле, бездонной, как бездна.

Перевод: А. А. Ахматовой

Проклятие

Проклятая, ты отравила минуты
Земного блаженства жестокой цикутой.
И вот в одиночестве я, погребенный,
Но слезы все помнят, все ведают стоны.

Как часто молил я в минуты безволья
Хоть капельку счастья, крупицу покоя.
Мне хлеб ты давала, отравленный болью.
"Пусть слышит", - сама говорила с собою.

Я с горем смирился. Но знай непреложно,
Что в трауре скорби безмолвно тоскуя,
Чуть шорох заслышу, я вздрогну тревожно,
Но жду не тебя, не тебя, а другую.

Я плачу о той, что была мне всех ближе,
О той, что сестрою была мне в изгнанье.
Очами души я, быть может, увижу
Тех чудных очей неземное сиянье.

Ни горечь, ни боль не вставали меж нами...
Мне сердце она не умела кровавить,
И ангелы божьи не ведают сами,
Меня ль оправдать иль ее обесславить.

А ты! Ты мне горечью сердце поила
И грубо касалась той раны открытой.
Минувших мучений недобрая сила,
Будь проклята, будь навсегда позабыта!

Перевод: А. А. Ахматовой