Лью Уэлч (англ.Lew Welch; 16 августа1926 — 23 мая1971) — американский поэт, представитель битничества.
На протяжении нескольких лет Уэлч показывает свои стихи только близким друзьям. Однако с появлением движения битников, когда ряд его друзей, в частности — Филип Уэйлен и Гэри Снайдер — начинают приобретать общенациональную известность, в Уэлче вновь пробуждается желание полностью посвятить себя поэзии.
Сюита для такси (отрывок: 1. Слогом Анакреонта)
Я за рулем такси
Одетый в шляпу, мною движет странный шепот
Я за рулем такси
Словно охотник. Моя молитва появляется из своего
укрытия, маня своими жестами
Я за рулем такси
Все здесь командуют, хотя я управляю ими
Я за рулем такси
Ведомый голосами, что нисходят из воздушной наготы
Я за рулем такси
Движение приходит вдруг, как откровение. Вот они проснулись.
Теперь они хотят работать или осмотреться. Теперь они хотят
уйти в запой или наесться до отвала. И после умудряются любить
Я за рулем такси
Везу домой матроса, он вернулся с моря. На заднем
сиденье он ласкает пальцами кожу своей девушки
Я за рулем такси
Смотрю за теми, кто потерян в городском порядке вещей
Я за рулем такси
Гашу последний огонек того, что стоит ждать в мириадах
домов с темными окнами
Еще нет сорока, а борода уже успела побелеть
Еще нет сорока, а борода уже успела побелеть
Еще не встал с постели, а глаза уже опухшие и красные,
как у ребенка, который плакал слишком долго
Что может быть дурнее
чем гулянка прошлой ночью?
Я побреюсь.
Высуну голову в холодную весну
окину взглядом мелкий щебень.
Возможно, я съел бы целую корзину персиков.
Потом прикончил бы вино
и стал писать стихи, пока не опьянею снова
а потом поднимется вечерний бриз
Я буду спать, пока не встречу в снах луну
и темные деревья
и оленя, жующего траву
и не услышу
спорящих енотов
Картинка, как на гексаграмме
Картинка, как на гексаграмме:
Отшельник запирает дверь во время бури.
Оберегает в хижине тепло.
Всю зиму он перебирает свои вещи.
Нужно закончить то, что начато достойно.
А остальное – с глаз долой.
Весной он появляется почти нагой
держа в руках единственную книгу.
А в хижине нет ни соринки.
Иначе вы бы и не догадались
что кто-то жил здесь.
Я видел себя
Я видел себя
костяным кольцом
в чистом потоке
всего, что вокруг
молился о том,
чтобы всегда быть открытым ему
чтобы он мог легко
протекать сквозь меня
и вдруг услышал
имя свое, «костяное кольцо»,
и стало само кольцо
звоном колокола.
Свежие комментарии